Текст бизнес-книги "Путь дзен. Медитативный подход к консультированию"

Автор книги: Свагито Либермайстер

Раздел: Зарубежная психология, Зарубежная литература

Главная цель психотерапии – вернуть душевнобольного человека к нормальному функционированию путем постижения и анализа разума, и это следующее, что нам нужно иметь в виду. Однако в психологической литературе, как и среди разных школ психотерапии, мы наблюдаем расхождения во взглядах относительно того, что следует считать нормой. Фактически «норма», принятая в одном сообществе, в другой среде или группе может восприниматься как патология. В реальности не существует никаких объективных стандартов «обычного» состояния и душевного здоровья.

В рамках одного сообщества представления о норме могут быть противоречивыми. Даже в одной и той же семье такое иногда встречается. Путаницу понятий у ребенка изучал, к примеру, Пауль Вацлавик, психотерапевт и философ австрийского происхождения. Как показали исследования, в детстве мы растем под влиянием непрестанно обрушивающихся на нас противоречивых инструкций, что в крайних случаях приводит к шизофрении. Берт Хеллингер в результате изучения семейных систем выяснил: шизофрения является следствием ситуации, когда ребенок вынужден быть представителем двух конфликтующих членов семьи.

Сталкиваясь с противоборствующими реалиями, человеческий разум оказывается парализован. Однако такое случается с нами постоянно – вот почему доктор Вацлавик приобрел широкую известность благодаря своим книгам «Ситуация безвыходная, но не серьезная» («The Situation Is Hopeless But Not Serious»), «Как стать несчастным без посторонней помощи»[7]7
  Вацлавик П. Как стать несчастным без посторонней помощи. М.: Попурри, 2003. – Примеч. ред.


[Закрыть], а также благодаря главе под названием «Озарение вызывает слепоту». Он рекомендовал относиться к жизни с юмором, общаться с окружающими и меньше думать, называя это лучшим средством от проблем с рассудком.

Двойственность вызывает стресс, особенно когда нас просят быть солидарными одновременно с обеими сторонами монеты. Но за этим кроется еще одна проблема: разум сам по себе функционирует по принципу двойственности, в большинстве западных стран приученный следовать диктатам аристотелевской логики: «Если А, значит не В…», и так далее. Таким образом, мышление способно произвести собственную дилемму. Поэтому решение не может прийти из мира психологии, какой бы современной она ни была, ведь психология – это продукт разума.

Даже величайшие психологи современности страдали от тех же (если не более серьезных) страхов, проблем и ночных кошмаров, что и их пациенты. Фрейд, к примеру, никому не позволял проводить сеанс психоанализа вместе с ним, поскольку знал: это его разоблачит. Очевидно, Фрейд обладал тем же набором неврозов и подавляемых сексуальных навязчивых идей, что и остальные люди. А его наиболее известного последователя Карла Густава Юнга всю жизнь мучил страх смерти.

Ни один человек на свете никогда не подвергался исчерпывающему психоанализу, да это, по всей видимости, и не является возможным. В лучшем случае люди, годами занимающиеся с психоаналитиком, в конце концов приспосабливаются к повседневной жизни и принимают собственные недостатки, но сам процесс анализа сознания можно продолжать бесконечно. Когда одна проблема решена, немедленно возникает несколько новых – так проявляются творческие способности разума к порождению объектов для забот. Артур Янов, основатель первичной терапии, предлагал проводить исчерпывающую работу над пациентом, в ходе которой можно было бы выявить и раз и навсегда нейтрализовать весь травматичный опыт, уходящий корнями в невыраженную детскую боль. Однако ни с одним из клиентов ему так никогда и не удалось добиться полного успешного завершения процесса.

Наш интерес к особенностям работы мышления, характерный для Запада, явно контрастирует с традициями восточных стран – таких как, скажем, Индия, в которой углубленных исследований по психологии никогда не было. Индийская культура утонченна и изысканна, насчитывает не одну тысячу лет. Она, к примеру, породила санскрит, разработав передовые средства словесной и письменной коммуникации, которые позже легли в основу многих западных языков. Индийцы изучали области искусства, музыки, философии, медитации и духовности, но не обращали практически никакого внимания на психологические процессы.

Как же такое может быть? По мнению Ошо – а он посвятил сравнению западной и восточной культур немало книг, – индийских мистиков не интересовала работа мышления, поскольку они понимали: состояния просветления, духовного освобождения, единения с божественным возможно достичь, лишь возвысившись над разумом. Такие мистики придумали множество методов перехода в высшие состояния сознания – это и самые разнообразные техники медитации, и ритуалы пения и чтения мантр, и религиозные молитвы, и йога, и воздержание от пищи, и аскетизм, – однако они как будто совсем не обращали внимания на мыслительные процессы мозга.

В Японии традиции дзен-буддизма в определенной мере все же концентрировались на разуме, но лишь постольку, поскольку это было продиктовано стремлением переступить его границы. Бодхидхарма (индийский мистик, ставший первым патриархом дзен-буддизма) говорил ученикам, что лучший способ реализовать свою «буддистскую природу» – научиться технике «созерцания разума». Это разновидность оригинальной техники наблюдения за телесными и духовными ощущениями Гаутамы Будды; позднее она была ритуализирована в Японии, Корее и других странах в медитативной практике дзадзен.

Ошо в своем подходе отталкивается от этих древних техник, но описывает тот же процесс как «лицезрение» – не требующее усилий наблюдение за разумом без отождествления с его мыслями, мечтами и воспоминаниями. В процессе такого «лицезрения» разум замедляет ход, между цепочками мыслей появляются окна, и на какой-то миг можно погрузиться в глубокое состояние внутренней тишины, или «отсутствие сознания».

Итак, подходы, исторически сложившиеся в западной и восточной культурах, различны, почти противоположны. Конечно, сегодня ситуация меняется – западный стиль жизни проникает в Индию и Японию, изменяя привычный образ мышления, а спиритуалистические подходы вроде дзен-буддизма и индуизма оказывают все большее влияние на западные религиозные взгляды. Происходит перекрестное культурное смешение, и будем надеяться, оно принесет пользу обеим сторонам.

Такое же смешение необходимо нам и в области психотерапии. Вплоть до настоящего момента психотерапевты западных стран занимаются исследованием причин человеческих проблем – таких как влияние среды в раннем детстве и травматический опыт прошлого, – а восточные мистики не углубляются в анализ, но фокусируются на тишине, релаксации, состоянии «пребывания здесь и сейчас». Однако нет никаких причин, мешающих этим двум подходам объединиться и существовать в гармонии друг с другом.

Интересным побочным результатом синтеза западной психотерапии и восточной медитации Ошо стал новый взгляд на консультирование. Он основан на простом принципе: терапия и медитация могут успешно применяться вместе сообразно потребностям конкретного клиента. Первая помогает человеку достичь определенной гармонии и согласия с разумом, вторая же – оставить в стороне умственные заботы и тревоги, расслабиться и перейти в глубокое состояние полноты бытия.

Природа и практическое применение этой новой формы психологического консультирования и являются предметом нашей книги. Разъяснения по данному поводу вы найдете в последующих главах.

Глава 2
Разум и бытие

В последнее время стало модным изучать человеческий разум посредством такой дисциплины, как когнитивистика. Этот термин впервые прозвучал в 1970-е годы во время исследования по созданию искусственного разума. Позднее сфера его употребления расширилась, и понятие стали использовать также применительно к биологическому компьютеру в наших головах.

Один из принципов этой новой науки заключается в следующем: существует три пути анализа мозга и разума, и их можно описать по аналогии с работой обычного компьютера:

Физический. Это аппаратура, «железо» нашего биокомпьютера, механизм мозга.

Поведенческий. Это наше программное обеспечение, психология разума.

Функциональный. Это операционная система, которая позволяет программному обеспечению и аппаратуре взаимодействовать.

Например, прямо сейчас вы смотрите на набор символов на этой странице – мы называем их «буквами» и «словами» – и через них понимаете, что я пытаюсь вам сообщить. Так проявляется программное обеспечение в действии. Одновременно, пока идет расшифровка символов, нейроны вашего мозга загораются в определенной последовательности. Это – аппаратура. И, наконец, оба процесса связаны при помощи третьего – функционирования. Так выглядит путь, которым идет современная наука, пытаясь понять особенности мозга и мышления и используя для этого многочисленные методы анализа. И можно говорить о крупном техническом достижении, когда машинам порой удается успешно воспроизвести данный метод функционирования.

Современная теория травм (а она в настоящее время считается одной из наиболее продвинутых и увлекательных областей психологического знания) использует трехстороннюю модель, чтобы объяснить феномен мозга и мышления. Ее можно коротко сформулировать следующим образом:

Мозговой ствол и рептильный мозг, также называемый водяной или рептильной частью серого вещества. Данная область ориентирована на инстинкты и ответственна за реакцию на боль, боязнь незнакомцев, ярость, стрессовый механизм борьбы или бегства. Она регулирует процессы, необходимые для нашего выживания, которые невозможно сознательно контролировать. Иными словами, когда наша жизнь под угрозой, этот отдел мозга берет ситуацию на себя, не советуясь с высшими, рассудочными областями.

Лимбическая система. Ее иногда называют мозгом млекопитающих, поскольку в таком же виде она имеется и у более примитивных животных. Лимбическая система является источником эмоций, некоторых аспектов личной идентичности и ряда функций памяти, в том числе долговременной.

Неокортекс (новая кора), также известный как мозг приматов. Это мышление, или когнитивная часть, которая расположена над первыми двумя областями и соединяется с обеими. У людей она контролирует такие высокоразвитые умственные процессы, как мышление и речь. Сюда же можно отнести способность к созданию и восприятию искусства, культуры и литературы, а также самокритику и чувство смущения.

В стрессовых ситуациях, когда жизни человека угрожает опасность, включаются низшие мозговые центры. Они действуют быстро и интенсивно. Пользуясь автономной нервной системой, они вырабатывают большое количество энергии, необходимое для борьбы или бегства, и не консультируются с мыслящей частью мозга. Когда угроза минует, такой избыток энергии необходимо распределить по телу, чтобы организм вернулся к нормальному состоянию – у животных это происходит естественным образом, без каких-либо препятствий и задержек.

Люди же сталкиваются с проблемой: точно так же, как низшие мозговые центры во время подготовки к борьбе или бегству способны доминировать над неокортексом, новая кора может отклонять импульсы из низших центров – таким образом процесс разгрузки от излишней энергии нередко нарушается или тормозится. Согласно теории травм, это одна из причин посттравматического стресса, испытывая который, нервная система непроизвольно продолжает вести себя так, будто опасность все еще присутствует, хотя умом человек понимает, что все уже давно позади. Низшие мозговые центры словно еще не знают хорошей новости и держат организм в состоянии боевой готовности, не находя способа избавиться от энергии.

Лечение травмы – это один из методов помочь низшим мозговым центрам восполнить поврежденные импульсы и интегрировать мощную энергию выживания, которая будто «застряла» или «замерзла» в теле пациента.

Восточный мистицизм придерживается более фундаментальной позиции, нежели когнитивная наука или теория травм. С точки зрения мистиков, недостаточно просто понять взаимосвязь между различными отделами мозга, а также между мозгом и мышлением. Почему? Потому что разум сам по себе представляет проблему. Он является причиной нашего дискомфорта. Или, скорее, трудностей нам прибавляет солидаризация с действиями мозга. Мы полностью отождествляем себя с разумом, намертво приклеиваясь к его мыслям и ощущениям, и даже не представляем, что способны освободиться от сознания.

Например, в повседневной жизни, испытывая грусть, мы говорим: «Я грущу»; рассердившись, объявляем: «Я злюсь». Мы не проводим различий между чувством собственного «Я» и ощущением или настроением, которое определяет настоящее состояние нашего разума. Практически все проблемы человечества некоторым образом связаны с той или иной формой самоидентификации. К примеру, в основе религиозных и межнациональных войн лежит очевидный факт: две противоборствующие группы людей отождествляют себя с разными убеждениями, и эти убеждения запрограммированы в их мышлении.

Даже такие пустяки, как преданность футбольной команде, могут спровоцировать агрессию и насилие. Если, например, Хорватия одерживает победу над Англией, и последняя выбывает из Чемпионата Европы по футболу (а именно так и случилось в 2008 году), в Британии неожиданно возникает волна общенародной враждебности по отношению к Хорватии как к стране, чего раньше никогда не наблюдалось.

Король и суфий

В суфийской мистической традиции есть одна красивая история, которая иллюстрирует явление самоидентификации и то, насколько трудно нам его контролировать:

Однажды король попросил суфийского мистика объяснить ему сущность духовного освобождения. Тот ответил, что главное – отмежеваться от убеждений, касающихся тебя самого.

Короля не впечатлили слова мистика, и он презрительно рассмеялся:

– Не великое дело – оно любому по плечу.

Суфий не согласился, возразив, что на самом деле это очень трудно, и король потребовал доказательств.

– Хорошо, – сказал мудрец. – Чтобы доказать мою неправоту, тебе потребуется всего лишь повторять «Я тебе верю» после каждого моего утверждения.

– Продолжай, – уверенно ответил король.

– Суфизм – это древняя духовная практика, и в ней немало тайн, – начал мистик.

– Я тебе верю, – сказал король.

– Мы знаем секреты времени.

– Я тебе верю.

– Мне самому не меньше четырехсот лет от роду.

– Я тебе верю.

– Я присутствовал при твоем рождении.

– Я тебе верю.

– А твой отец был крестьянином, – сказал суфий.

– Это ложь! – с яростью воскликнул король.

– Все именно так, как я и говорил, ваше величество, – объяснил суфий. – Это действительно очень трудная задача – отказаться от мнений и убеждений, касающихся нас самих.

Все мы знаем, как тяжело бывает сохранять спокойствие, когда любимый человек вдруг объявляет, что полюбил другого; или когда, ожидая поощрения на работе, неожиданно узнаешь: вместо тебя выбрали кого-то еще.

И вряд ли человеку станет легче, если кто-то скажет, будто его главная проблема – в том, что он отождествляет себя с убеждениями, привязанностями и эмоциями механизма мозга-мышления, а отрекшись от них, он обретет покой. В такие моменты нам и в самом деле хотелось бы подражать изображениям Гаутамы Будды, сидя в его несравненной позе лотоса с безмятежной улыбкой отстраненности на лице. Но когда твой спутник после долгих лет совместной жизни вот-вот уйдет, закрыв дверь, в чужие объятия, эта отстраненность кажется невозможной, недостижимой для простых смертных вроде вас или меня.

Вместо этого мы, вероятно, обратимся за помощью к профессиональному консультанту, психотерапевту или психологу, который готов выслушать наши жалобы. Может быть, решим мы, он действительно способен починить то, что разбито, вылечить то, что причиняет боль.

В таком случае мы, наверное, начнем процесс психологического расследования – то есть будем не просто стараться решить текущую проблему, но и посмотрим на первопричину своего страдания. И тогда мы можем понять, к примеру, что чувство непреодолимой паники, которое охватило нас после ухода любимого, произрастает из детских страхов быть брошенным родителями. Вот какую помощь предлагает психотерапия, добиваясь при этом более или менее успешного результата – он зависит от выбранной методики и квалификации психотерапевта или консультанта.

Хотя традиционная терапия порой и приносит облегчение, она, тем не менее, способна дать лишь небольшую частичку реальной помощи. Мы часто наблюдаем, как даже после продолжительного курса психотерапии у клиента остаются все те же проблемы, или на смену прежним приходят новые. Более того, если посмотреть на чудовищный масштаб употребления наркотиков в современном мире, начиная от нелегальных – опиатов, марихуаны и амфетаминов, – и заканчивая валиумом, прозаком и прочими препаратами-антидепрессантами (не говоря уже о злоупотреблении алкоголем, табаком и кофеином), станет очевидно: большинство людей не способны наслаждаться жизнью без того или иного токсического вещества или успокоительного средства.

Мое убеждение таково: если мы хотим добиться естественного и продолжительного состояния полноты бытия, нам нужна иная форма терапии – та, что ведет к медитации. Почему? Потому что, даже обнаружив изначальную причину проблемы, мы все еще должны научиться перестать отождествлять себя с тем, что происходит с нами сейчас, в настоящий момент. Однако прежде чем двигаться в данном направлении, я хотел бы чуть больше рассказать о самом разуме.

Если верить антропологам, та часть нашего мозга, которая характерна исключительно для человека, начала развиваться во время нашего отделения от семейства человекообразных обезьян и горилл около десяти миллионов лет назад, а затем при эволюции в современный вид – Homo sapiens – примерно сто двадцать тысяч лет назад в Африке.

Стоит принять во внимание, что человек физически очень слаб и уязвим – в сравнении, скажем, со львом или буйволом, – и становится несложно понять: в те доисторические времена самым ценным оружием выживания, имевшимся в распоряжении у людей, был их собственный разум. Механизм мышления возвысил человека над остальными животными, позволив ему изобретать копья, луки и стрелы, дубины и ножи, а также самые разные приспособления – стены, траншеи, крепостные валы, рвы и огонь, которые могли защитить его от диких зверей во время отдыха и сна.

Иными словами, у нашего современного мозга древние корни, заточенные, главным образом, под выживание, самооборону и защиту от нападений. Эти корни изначально ориентированы на страх. Даже сегодня наш разум не покидает застарелая привычка постоянно удостоверяться в собственной безопасности и защищенности, поскольку где-то глубоко в нем сидит сомнение, что это действительно так. На подсознательном уровне мы еще не понимаем: современные технологии создали самое безопасное, удобное и как никогда сытое общество – по крайней мере, в западных странах.

Если описывать данное явление при помощи терминологии лечения психологических травм, то можно сказать, что все мы живем в состоянии перманентного посттравматического стресса, ведь именно так выглядят его симптомы: человек продолжает вести себя так, будто прошлая опасность никуда не исчезла. Мы бесконечно повторяем одну и ту же реакцию на стресс, не осознавая, что угроза миновала.

Проще говоря, мозг – неисправимый паникер, и если ему не о чем беспокоиться, он переживает уже по этому поводу и начинает измышлять или создавать новые проблемы:

В этом месяце ты уже заплатил за аренду?.. Да… Но как насчет задолженности по кредитной карте?.. Никаких проблем, она тоже погашена… Хорошо, однако показатели продаж компании уже третий квартал подряд выглядят не очень хорошо… что, если тебя уволят?.. Как обстоят дела с твоим пенсионным планом?.. А с медицинской страховкой?.. И, кстати, твои постоянные головные боли… может быть, это опухоль?.. Как же Мэри останется одна с детьми, когда я умру?..

Это старая привычка из времен темных ночей, диких зверей и тяжелой поры для Homo sapiens. Поэтому не так уж удивительно, что во имя самозащиты мы создали столько ядерного оружия, что с его помощью можем семь раз стереть мир до основания. Нам необходимо абсолютно точно знать: в нашем арсенале достаточно средств для уничтожения угрозы, откуда бы она ни исходила.

Таков один из аспектов мышления, и его следует иметь в виду. Люди, страдающие от тревожности, стресса или депрессии, могут находить успокоение в том факте, что виноваты в своей ситуации не только они сами. В процессе эволюции наш вид обзавелся хитроумной машиной, которая нередко бывает чрезвычайно полезна, однако имеет и оборотную сторону – склонность к переживаниям, страху и паранойе. Это неотъемлемая часть нашего эволюционного набора; она помогает понять, почему сегодня, находясь в максимальной безопасности, и будучи как никогда защищены, мы, тем не менее, так сильно нервничаем.